РИА «7 новостей» продолжает знакомить своих читателей с интересными людьми. В четверг, 1 февраля, героями проекта «В гостях у 7инфо» стали народный артист России, кинорежиссёр Вадим Абдрашитов и его супруга, заслуженный художник России, член Российской академии художеств Нателла Тоидзе. Выставка её картин открылась в Рязанском художественном музее 1 февраля.
Эпиграфом к нашей встрече можно взять строки Микеланджело Буанарроти, очень точно характеризующие эту удивительно искреннюю, творческую семейную пару:
…Когда я созидаю на века,
Подняв рукой камнедробильный молот,
То молот об одном лишь счастье молит,
Чтобы моя не дрогнула рука.
Так молот Господа наверняка
Мир создавал при взмахе гневных молний.
В гармонию им хаос перемолот.
Он праотец земного молотка.
Чем выше поднят молот в небеса,
Тем глубже он врубается в земное,
Становится скульптурой и дворцом.
Мы в творчестве выходим из себя.
И это называется душою.
Я — молот, направляемый творцом.
– Нателла Георгиевна, в одном из интервью вы говорили, что к работе всегда подходите в высоком состоянии духа. Вы не можете просто, без подготовки, начать работать? Должно быть солнце внутри?
– Безусловно, должно быть, как минимум хорошее настроение, чтобы начать работу с положительной эмоцией. И, кроме того, надо быть физически сильной, потому что я работаю с картинами размером до 2 метров. Нужно быть в тонусе, чтобы взять достаточно большую кисть и писать в течение целого дня, подходя, отходя. Перед картинами такого размера невозможно работать сидя, их надо видеть издали. Поэтому нужно быть в хорошей физической форме.
– Художник – человек, очень тонко и остро чувствующий. Когда вы выходите на улицу, вы же не можете не видеть страдания людей: бомжи замерзают в метро, дети в инвалидных колясках едут на встречу. Эта тяжесть действительности входит в вас? Как вы приходите к «нас возвышающему обману»?
– Я подхожу к этому с другой стороны. Я хочу поднять настроение и бомжам, и детям, у которых есть проблемы, и людям в плохом настроении. Чтобы у всех, кто увидит мои картины, поднялось настроение.
– Вы ищете это настроение в себе?
– Безусловно. Как я себе это всё представлю, как решу, какую поставлю перед собой задачу и каким образом я буду её выполнять – это всё я должна решать самостоятельно.
– И вас в этот момент ничто не может смутить?
– Не может. Иначе рухнет тот мир, который я выстроила для работы.
– А если вы пишете в плохом настроении, картины всё равно получаются солнечными и позитивными? Или в таком настроении лучше не приступать к работе?
– Поскольку для меня работа – радость, если я начинаю писать в плохом настроении, оно становится лучше. Работа исцеляет.
– Вадим Юсупович, вы учились у Михаила Ромма…
– Да, это была последняя мастерская, которую он набрал во ВГИКе в 1970-м году. Через полтора года его не стало. Но эти полтора года мы общались с ним достаточно плотно. В этот момент он делал картину под названием «Мир сегодня». Этот фильм, следующий после «Обыкновенного фашизма», такой же по жанру – художественно-документальный. Огромная эпическая работа, которую он снимал с оператором Германом Лавровым по всему миру, собирал хронику. Работал в архивах. Это должен был быть поразительный фильм. Я видел первую складку фильма, и это было одним из сильнейших впечатлений в моей жизни. Но такого фильма не существует. Ромма не стало. В результате одну серию доделал Элем Климов, вторую – Марлен Хуциев. Фильм стал называться «И всё-таки я верю». Замечательные режиссёры, замечательная картина сама по себе. Но к первоначальной идее Ромма это не имеет никакого отношения.
Михаил Ромм – выдающийся отечественный режиссёр, человек уникальной творческой биографии, биологическая загадка. Человек, снимавший фильмы на потребу Сталина и власти, вдруг к 60 годам написал: «Клянусь снимать только то, что я хорошо знаю». И после этого он снял «Девять дней одного года», «Обыкновенный фашизм» и работал над картиной «Мир сегодня». Когда появился фильм «Девять дней одного года», оказалось, что в кинематограф вошёл молодой, мощный, мускулистый режиссёр, никакого отношения не имеющий к тому Рому, который снял фильм «Ленин в октябре». Как это объяснить? Для меня это биологическая загадка, которая объясняется только размером таланта.
– Давайте напомним, кто ещё закончил студию Михаила Ромма.
– Вся режиссура моего поколения и старше – это всё Ромм. Климов, Хуциев, Шепитько учились не у него. А все остальные – Шукшин, Кончаловский, Соловьев, Михалков, Тарковский – это всё Михаил Ромм, большой мудрый педагог, замечательно набиравший мастерские.
– Вадим Юсупович, вы сами уже 30 лет преподаёте во ВГИКе. Кем из своих учеников вы могли бы похвалиться сегодня?
– Зрители знают Петра Буслова с фильмами «Бумер», «Высоцкий. Спасибо, что живой», Алексея Мизгирёва (фильм «Дуэлянт», сериал «Кулагин и партнёры»). Замечательная перспективная Гала Суханова, она ещё ничего большого не сняла, но её диплом «Проверка» – это замечательный отечественный фильм высочайшего уровня, Анашкин Егор – ушёл на телевидение, снимает сериалы («Каменская -6», «Идеальный брак», «Жизнь взаймы», «Деньги»).
– Нателла Георгиевна, нас смотрят и читают разные люди. Не каждый второй у нас искусствоведчески подкован. Расскажите, к какому направлению, течению живописи можно отнести ваше творчество?
– Мне очень трудно себя куда-то отнести. Художник работает, делает то, что ему интересно, что ему нравится, то, что он считает необходимым. А относить к направлениям – удел искусствоведов.
– А работы, которые увидят рязанцы в нашем художественном музее, объединены какой-то общей тематикой, идеей, временным промежутком?
– В основном это работы последнего времени. Общей темой они не объединены. Я сделала это специально, мне хотелось, чтобы выставка была более разнообразной. Здесь представлены и пейзажи, которые я всегда пишу с натуры – и в мороз, и в жару, и ненастную погоду. Никогда не напишешь пейзажа в мастерской, при постановочном свете. Когда над тобой небо, солнце, движение самой природы – это абсолютно другая история. И эта история мне интересна. Я хочу передать не только природу, но и состояние, которое ей в этот момент присуще. А это можно сделать только с натуры.
– Какова география этой выставки? Куда выезжаете за «натурой»?
– Выезжаю в Подмосковье, езжу по России. В сентябре приезжала и на вашу землю. И отъехав буквально 100 км от Рязани, я нашла те места, которые давно искала. Они близки мне и по живописи, и по характеру. Безусловно, я сюда вернусь и сделаю серию работ. И в этой экспозиции тоже есть одна работа, написанная под Рязанью, в деревне Летники.
Рязань – сама по себе место намоленное. Намолено оно, безусловно, поэзией Есенина. Каждый, кто читал его стихи, уже полюбил Рязань, независимо оттого, был ты здесь или нет. Так что я уже с юности влюблена в Рязань. Поэтому, отправляясь сюда, я, не задумываясь, взяла с собой холст. Но я и подумать не могла, что найду здесь то, что давно искала и то, что понадобится мне в будущем. Поэтому я к вам ещё приеду.
– Приятно, что Рязань остаётся источником вдохновения для творческих людей по всей России. Вадим Юсупович, в своих интервью вы говорили, что на первый курс приходят студенты, не знающие истории, литературы, путающие даты Великой Отечественной войны. А могли бы составить такой «джентельменский набор», пять – десять имён в области литературы, искусства, не зная которых, невозможно считать себя культурным образованным человеком?
– Весь этот так называемый набор формулировался десятилетиями. Он сформировался ещё в дореволюционной системе образования, в советское время эта система была скопирована и развита. И результаты этой системы были совсем не плохие. Вот там – в системе среднего школьного образования – и есть весь необходимый минимум знаний. Вопрос в том, как эти знания донести до ребёнка.
Сегодня есть большая проблема со средним образованием. И я не то что переживаю поэтому поводу, я удивляюсь пассивности современного общества, незаинтересованности родителей. Им бы давно бить тревогу.
Ещё одна проблема – платное второе высшее образование. Это отсекает огромный пласт молодых людей, которые уже получили высшее образование, но почувствовали, что их потянуло, например, в творчество. Но попробовать себя они не могут, потому что у многих уже семья, дети, а второе образование платное. А ведь режиссура, например, – это смыслообразующая специальность. Режиссёр будет рассказывать людям про жизнь. А приходят совсем молодые ребята, у которых глаза горят то ли от таланта, то ли от молодости. Они не знают жизни, опыта нет, начитанности нет, а потом они начинают писать книги, снимать фильмы. А в то время, когда я поступал во ВГИК, у нас было только два вчерашних школьниках, остальные – взрослые люди.
Огромную роль играет и телевидение. Сегодня на экранах всё больше передач, которые мне неудобно смотреть не только в присутствии внуков, но и детей. Поразительно, что это не частные каналы, а федеральные, существующие на наши с вами деньги. Это процесс печального свойства.
– Тогда давайте о хорошем поговорим. Нателла Георгиевна уже произнесла имя Есенина. Кем ещё вдохновлялась и вдохновляется Нателла Тоидзе?
– За долгие годы были и есть разные имена в поэзии, литературе, музыке. Но главное – нужно работать. Как балерина каждое утро встаёт и делает классы, так и художник должен каждый день держать в руках кисть или карандаш. Только работа даёт необходимую базу, только так можно стать настоящим художником. А если молодой человек просто ждёт вдохновения и ничего не делает, то это мало к чему приведёт.
– Поразительно, как в этом смысле по-разному ведут себя девочки и мальчики-студенты. Девочки, как правило, пашут, а мальчики всё больше ждут вдохновения. У меня был один первокурсник, который всерьёз говорил: «У меня творческий кризис».
– А это исправимо? Или уже на первом курсе видно, кто чего стоит?
– В нашем деле даже к концу первого курса трудно сделать какой-то вывод. Бывает, на первом курсе студент делает первую работу, она становится известной на вгиковском фестивале, поехала за рубеж, он становится звездой ВГИКа, но больше ничего не может сделать. А бывает наоборот – еле тянет на троечку, а потом выстреливает с дипломной работой. Это тайна творчества. Единственный критерий – это желание работать. Если человек не работает – надо с ним прощаться.
– Как вам кажется, какие-то хорошие перспективы у русского кино есть?
– У русской культуры такой мощный запас литературы, что, я надеюсь, всё это просто не может зарасти и превратиться в целину. Будем жить надеждой и работать.
– В Рязани уже несколько лет существует проект «Океан Солярис – Острова памяти», в рамках которого мы уже провели две встречи, посвящённые великим режиссёрам. Одна из них была посвящена Бергману, а другая Феллини. А о ком из советских режиссёров вы бы посоветовали рассказать молодёжи?
– Обязательно нужно рассказывать о советских режиссёрах. Потому что даже та молодёжь, которая поступает во ВГИК, не знает отечественного кино. И когда в рамках курса «История советского кино» они видят некоторые фильмы, они приходят в изумление: «Какой фильм! Почему мы его раньше не видели?»
Вы делаете благороднейшее дело, рассказывая о Бергмане молодым людям. Но и отечественное кино нельзя забывать. Мне кажется, что и отклик на него будет полнокровнее. Обязательно нужно говорить о Тарковском, о первых его работах «Иваново детство» и «Андрей Рублёв», о Льве Кулиджанове и его фильме «Когда деревья были большими» с великими работами Юрия Никулина и Инны Гулая, его фильме «Отчий дом» с Мордюковой и Марченко, выдающемся фильме «Дом, в котором я живу», который многие молодые люди не видели, о Марлене Хуциеве, на примере творений которого можно говорить о киноискусстве. Бергман – выдающийся режиссёр, но для того, чтобы понять это, нужно много смотреть, в том числе и отечественного кино.
Мода меняется, но, если произведение искусства настоящее, – оно всегда будет интересно. Мода другая, проблемы другие, социум другой, но человек остаётся человеком. И температура 36 и 6 остаётся нормальной и в наше время, и во времена «Весны на Заречной улице», и сто лет назад. В этом и есть константа искусства!
