Недавно состоялась большая пресс-конференция Владимира Путина. Необычный формат, яркие вопросы, нестандартные ситуации. Наверное, именно этим она и запомнится россиянам. А ведь всё могло сложиться так, что на пресс-конференции мог прозвучать вопрос о судьбе дома Барковых – яркого касимовского памятника архитектуры, которого в этом году мы, увы, лишились.
Вопрос готовила рязанская журналистка Людмила Иванова. РИА «7 новостей» Людмила рассказала, почему выбрала именно эту тему и какую реакцию ожидала. А ещё поведала много интересного о том, как проходят подобные мероприятия с участием президента и как журналисты привлекают к себе его внимание.
Не в первый раз на пресс-конференции
Немного предыстории. В этом году в большой пресс-конференции Владимира Путина я участвовала второй раз. Получается, уже был кое-какой опыт и представление о том, как все это устроено и проходит.
А впервые на президентской пресс-конференции я побывала два года назад. Встреча тогда проходила в привычном формате – в Москве, в Центре международной торговли с участием сотен зарубежных, федеральных и региональных журналистов. Это была та самая пресс-конференция, на которой нашей рязанской тележурналистке Александре Тиняевой удалось задать Владимиру Путину вопрос о региональных проблемах с переходом на цифровое вещание. У Саши было очень крутое средство привлечения внимания – объемный картонный телевизор, так что не заметить ее было невозможно.
Как журналисты привлекают к себе внимание?
Вообще средства привлечения внимания на президентских пресс-конференциях заслуживают отдельного разговора. Тут, как говорится, кто во что горазд – лишь бы его заметили. Самое простое и распространенное – это емкая формулировка на плакате сути вопроса или проблемы: «Обижают ветеранов», «Сохнем вез воды», «Нам нужен мир», «Жить опасно» и т.д. У некоторых встречаются откровенно провокационные надписи «Дайте яду», «Я видел боль», «Не спрошу – не уйду», «Путин – щука». Но журналисты, будучи людьми с большой фантазией, конечно же, идут дальше. Среди того, что проносили в разные времена в зал, были замечены икона, шаманский бубен, живая роза, мягкие игрушки. Активно используется прием с переодеванием. Представители СМИ облачаются в национальные костюмы, надевают причудливые головные уборы, перевоплощаются в сказочных героев. Порой, доходит до абсурда. Как раз на той самой конференции двухгодичной давности была замечена журналистка в костюме Снегурочки. Казалось бы, вполне позитивно и логично накануне Нового года, если бы не одно но. Вопрос, приготовленный ею для Президента, касался беспредела в сфере ритуальных услуг.
А вот кому нет смысла привлекать к себе внимание, так и это «тяжеловесам» российской журналистики, коих на пресс-конференции президента непременно встретишь. Они сами по себе узнаваемые персоны, и, пожалуй, не менее известные, чем, скажем, модератор конференции, пресс-секретарь Президента Дмитрий Песков. Например, в позапрошлом году в кулуарах пресс-конференции я неоднократно пересекалась с Сергеем Брилевым, а уже в зале рядом со мной со своим оператором тонкости предстоящей съемки обсуждала Ирада Зейналова.
Как всё проходит?
Встреча Владимира Путина с журналистами начинается обычно в полдень и длится в среднем четыре часа. Естественно, задать свои вопросы удается единицам. При этом стоит учитывать, что у пресс-конференции все-таки есть некий план. Уже по опыту с уверенностью можно говорить, что обязательно будет дано слово журналистам из президентского пула, что точно выступит какая-нибудь одиозная личность (среди таковых были Ксения Собчак или Сергей Шнуров), непременно получит право обратиться к российскому лидеру кто-то из зарубежных журналистов.
Наблюдая за некоторыми коллегами на пресс-конференции два года назад, меня не покидало ощущение, что журналистика – это мир, где каждый сам за себя. И если уж ты приехал откуда-нибудь издалека и тебе дали микрофон, то обязательно нужно рассказать президенту обо всем, о чем болит душа, желательно, с длительной преамбулой, затем поблагодарить его за что-нибудь, далее о чем-то попросить и уж только потом перейти к вопросу. И таких журналистов-эгоистов немало. Еще один тип участников президентских пресс-конференций – это громкоголосые. Таким никакие средства привлечения внимания не нужны, потому что если криком сообщать о желании задать вопрос, то велика вероятность, в конце концов, этого добиться. Слово дадут, лишь бы человек не надрывал голосовые связки.
В этом году не так, как обычно
Нынешняя пресс-конференция Владимира Путина в корне отличалась от предыдущих, в первую очередь, способом организации. Из-за пандемии коронавируса она практически полностью проходила в дистанционном режиме. Журналисты-регионалы были сгруппированы в своих федеральных округах, откуда и выходили на связь с главой государства. Все представители СМИ Центрального федерального округа, включая меня, собрались в Туле.
Пресс-конференция в таком формате проходит более упорядочено и спокойно, чем когда все журналисты собираются в одном зале и с президентом общаются вживую. Возможно, кому-то из моих коллег новый формат мог показаться несколько тесноватым и сухим – нет прежнего драйва, эмоций, волнения. Но как раз для меня обстановка была максимально комфортной – на площадке работало человек сто, ну может, чуть больше (включая журналистов, операторов, фотографов и организаторов), благодаря чему не было ощущение толпы и скученности.
Прекрасно осознавая, что участие в пресс-конференции президента – для любого журналиста это возможность уникальная (пусть и не единичная), решила, что обязательно нужно как-то оригинально себя подать. Прежде всего, для того, чтобы быть замеченной и получить возможность задать главе государства свой вопрос. Выдумывать ничего не стала. Вдохновил так полюбившийся мне образ бабы рязанской, который неоднократно примеряла на себя, когда мы с коллегами – Екатериной Детушевой, Татьяной Кармашовой, Еленой Крамар и Анатолием Струниным – реализовывали одноименный редакционный проект. Он, напомню, заключался в том, что мы – журналистки –перевоплощались в женщин из прошлого, примеряли на себя подлинные, стилизованные и сценические народные костюмы, участвовали в обрядах, общались с этнографами, краеведами и хранителями старины. Мы совершали своего рода погружение в историю, соединяя, таким образом, прошлое с настоящим. Конечным медиапродуктом проекта стала серия ярких репортажей в газете «Рязанские ведомости», написанных в стиле «проверено на себе» и рассказывающих, как живут традиции прошлого сегодня. Эти публикации были отмечены дипломом второй степени на федеральном конкурсе «Золотой гонг», получили гран-при областного журналистского конкурса «Хрустальный журавль».
Дальнейшая судьба дома Барковых. Почему именно эта тема?
Нас действительно очень увлекла и затянула эта тема, и с некоторыми героями наших публикаций мы по-настоящему подружились. Это, например, дизайнер аутентичной одежды, руководитель театра моды «Кокетка» из Подвязья Наталья Секач. Мой образ для пресс-конференции Президента как раз содержит предметы сценической одежды из коллекции этой мастерицы. Заметной меня сделал традиционный головной убор, который носили в стародавние времена в рязанской губернии замужние женщины, – рогатая кичка. Еще до начала пресс-конференции коллеги, особенно с телекомпаний, активно интересовались, почему так я выгляжу. Рассказывала, конечно же, им о нашем редакционном проекте, но поясняла, что наряд – это всего лишь средство привлечения внимания к теме сохранения культурного наследия, о чем, собственно, и был мой вопрос Владимиру Путину.
Если говорить конкретнее, спросить президента я хотела о том, что можно предпринять на государственном уровне, чтобы обеспечить сохранность памятников истории и культуры в малых городах. Ситуация в этой сфере складывается, подчас, парадоксальная. Старинные здания имеют охранный статус, но он не дает гарантий их сохранности. Пустующие памятники либо постепенно ветшают и разрушаются, либо уничтожаются огнем за несколько часов, как произошло недавно с домом Барковых в Касимове. Этот прекрасный дом был настоящим украшением Набережной, ее доминантой. Но, увы, за ночь выгорел до основания, осталась только нижняя каменная часть и колонны. По стечению обстоятельств аналогичное ЧП несколькими днями ранее произошло у наших соседей – в Гороховце Владимирской области, где тоже горел старинный дом. Более того, двумя годами ранее, пожары на архитектурных памятниках произошли в подмосковном Дмитрове. То есть проблема, как мне показалось, носит системный характер, и обратить на нее внимание Президента лишним не будет. Кстати, общение с коллегами на площадке пресс-конференции окончательно утвердило меня в мысли, что вопрос выбран правильно. Примерно о том же, но в разрезе своего региона, главу государства намеревался спросить тележурналист из Липецка.
Почему еще я решила акцентироваться на этой теме? На самом деле, я считаю Касимов своим родным городом – жила там продолжительное время, училась, работала. Сейчас приезжаю в Касимов к родным; как и все жители этого древнего города, хочу, чтобы он стал, наконец, туристической жемчужиной Рязанской области. Но, как мы видим, пока до этого статуса городу далеко. Потому что именно такие объекты как дом Барковых обеспечивают туристическую привлекательность, делают облик города самобытным, заставляют жителей гордиться своим городом, чувствовать его уникальностью.
Восстановят ли этот удивительный дом, однозначный достойный лучшей участи, чем стать пепелищем, покажет время. Но сейчас уже ясно, что объекты культурного наследия требуют к себе более бережного отношения. От кого это зависит, должны задуматься.
Я не испытываю иллюзий, что если бы мой вопрос прозвучал, положение дел с охраняемыми государством архитектурными памятниками резко поменялось бы в лучшую сторону. Но с другой стороны, уверена в том, что публичный разговор о проблеме, тем более на федеральном уровне – это намного лучше, чем молчаливое принятие ситуации такой, какая она есть. По крайней мере, считаю, что значительное внимание к проблеме было бы привлечено.