Старость — дерево, корень которого сгнил.
Возраст алые щеки мои посинил,
Крыша, дверь и четыре стены моей жизни
Обветшали и рухнуть грозят со стропил.
В поэзии Омара Хайяма, мастера рубаи, старость — это не просто возраст. Это момент горького, но ясного прозрения, когда ликующая юность уходит безвозвратно, оставляя после себя лишь философскую печаль. Хайям, который всегда призывал жить здесь и сейчас, через образы увядания усиливает свой главный призыв к наслаждению моментом.
Юность: Птица, не знавшая пути
Для Хайяма юность – это не просто период жизни, а «птица-молодость» или «ликующий табун» — нечто быстрое, прекрасное и неконтролируемое. Поэт не может вспомнить, «когда прилетела» эта птица счастья и «когда унеслась».
Это осознание несет в себе глубокий трагизм: ушла не только сила, но и «весна единственная», и теперь «радостная песнь закончена и спета». Жизнь, которая казалась бесконечным праздником, вдруг оказывается «книгой молодости, прочтенной до последней страницы». Осталась только горечь, которую поэт «пьёт медленно» вместо былого веселья.
Мудрец не обходит стороной и физические изменения. Он использует ярчайшие метафоры, чтобы описать, как время разрушает прекрасную форму.
Тело, которое прежде было «прямей стрелы», теперь «как лук согнулось». Символ силы превращается в символ немощи, и лишь «посох чуть-чуть выпрямляет» его.
Лицо, некогда пышный «сад», теперь «бурьяном зарос». Щеки, подобные спелым «гранатам», теперь «с годами все синей» — из алого румянца они превращаются в синюшные пятна.
В самой пронзительной метафоре он сравнивает тело с музыкальным инструментом — «сазом», который «шелкОво звучал», но «Время, тренькая, разбило вдрызг его».
Тело, бывшее источником наслаждений, теперь — лишь «ветхая хибара на четырех опорах», которая «вовсю шатается», предвещая скорый «разрушения срок».
Не трать мгновения
Старость приносит не утешение, а трезвое осознание. Поэт признаётся, что в юности, когда ему «казалось, я раскрыл все тайны бытия», он «ошибался». Разум, очищенный от юношеской спеси, говорит прямо: «Ты ничего не понял, / Бесплодной и пустой прошла вся жизнь твоя».
Однако эта горькая мудрость становится не приговором, а стимулом. Она подталкивает Хайяма к его легендарному призыву: если жизнь так коротка, а старость так беспощадна, то «Жить до старости — боже тебя сохрани!»
Именно осознание, что «бурею бутонов оборвало», заставляет его советовать: пока ты еще не стал «чашей», которую слепят из твоей глины, ты должен «сам из рук своих чашу не урони» — то есть, пей и наслаждайся жизнью прямо сейчас, не откладывая радость на призрачное завтра.
