Ехать в Петербург за литературной славой – в русской
традиции.
Если «пройтись» только по школьному литературному курсу, увидишь
повторяющийся сюжет: писатель приехал в Петербург.
Так, зимой 1828-1829 года в Петербург прибыл из-под Полтавы
один длинноносый и застенчивый бедный украинский помещик. Никто ещё не знал,
что это будущий великий русский писатель Николай Гоголь!.. Включая его самого. Первые
годы жизни в Петербурге Николаю Васильевичу раем (и даже райком, местом, откуда
было бы так удобно смотреть в театре пьесы собственного сочинения!) ох не показались.
Он погибал под шквалом литературной и журналистской подёнщины, а вожделенной
славы почему-то не достигал – точнее сказать, она проявлялась не в полной мере.
То ли из тщеславия, то ли, напротив, устав от безнадёжности литературных своих
занятий, Гоголь даже пытался начать карьеру учёного, читал в Петербургском
университете исторические лекции, но и это дело почему-то не задалось. Темперамент писателя
превалировал над бесстрастием и основательностью научного работника – у Гоголя
хорошо получались лишь лекции на тему, ему самому интересные, «зажигательные».
Впрочем, судьба Николая Гоголя сложилась в конце концов –
может быть, не слишком счастливо и благополучно для него самого, но несомненно
ярко и благословенно для русской литературы, и теперь из истории оной его имя и
его наследие не вычеркнешь. Петербург же сыграл в творчестве Гоголя
немаловажную роль – взять хоть «Петербургские повести», написанные не только с
великим талантом, но и со всем ядом и злобой, которую породили в писателе
первые, голодные и хлопотные петербургские годы.
Весной 1837 года в Петербург прибыл романтичный юноша, отец
которого, обременённый нуждой, явочным порядком снарядил сыновей в специальное
военно-инженерное училище. Хотя «гость города» учиться на инженера не сильно
хотел, но город, осенённый великими именами, звучными историческими легендами и
сенью белых ночей, поразил его впечатлительное воображение. И впредь вся жизнь
этого юноши (за исключением нескольких лет каторги) будет связана с городом на
Неве. Инженера, конечно, из него не получилось – но к Фёдору Достоевскому вполне можно отнести фразу, сказанную Юрием Олешей спустя
почти сто лет: «Инженер человеческих душ».
Осенью 1859 года в Петербург приехал некий доверенный
крупной торгово-промышленной фирмы. Николай Лесков через два года вернулся сюда уже как писатель – и написал
произведения «Соборяне», «Очарованный странник», «Запечатленный ангел», «Павлин».
Ещё один человек «сменил профессию» в северной столице!..
Все те, кого мы сегодня знаем как классиков русской
литературы Золотого и Серебряного века, в Санкт-Петербурге бывали, живали и
творили. Сегодня по их следам ходят Питером толпы туристов: нет, наверное, такого
писателя в святцах наших классиков, кто бы не «отметился» в Петербурге. Хрестоматийные
имена стали объектами тематических экскурсий.
Между прочим, не один экскурсионный маршрут «окольцовывает»
и спаивает намертво с городом на Неве имя, которое рязанцы привыкли
воспринимать как «наше всё» — Сергей Есенин. Увы, это в Рязани «модны» слащавые разговоры о том, как любил
Есенин свою малую родину (разговорами и ограничивающиеся, ведь памятные места в
губернском городе, связанные с приездами и какими-либо «акциями» Есенина, по
пальцам можно пересчитать, а все пребывания поэта в Рязани были редки и
недолги, как и в родной деревне). В Петербурге знают совершенно точно: «Любивший
город и ненавидевший деревню, самый народный из городских поэтов — Сергей
Есенин родился в деревне Константиново на Рязанщине, а пика славы достиг в
Москве, но литературную жизнь начинал и погиб в городе на берегах Невы». Так
анонсируется экскурсия по есенинским местам в Питере. А мест этих много: и «клюевский» дом на Фонтанке, и квартира Блока на Офицерской,
и обиталище Фёдора Сологуба, и салон Мережковского-Гиппиус… И уж никак не
получается обойти гостиницу «Англетер» в самом сердце столицы, на фасаде
которой по сей день висит мраморная доска, «расколотая» рисунком в виде зигзага
молнии – именно здесь трагически оборвалась жизнь замечательного поэта.
Который, безусловно, не стал бы таким замечательным, если бы не рванул из
родного Константинова «обаивать» надменных питерских собратьев валенками,
косовороткой и мужицкой якобы «простотой».
Итак, точка преломления судеб выдающихся деятелей литературы
одна и та же: приезд в Санкт-Петербург (Петроград, Ленинград). Как вы думаете,
в них ли самих дело, или Питер – это «место силы»?.. Если второе, то, может, и мне
повезёт?..
…25-26 апреля 2014 года по всей стране проходила Библионочь
(ежегодный фестиваль, проводимый в целях поддержки литературного процесса,
пропаганды чтения и привлечения в библиотеки новой аудитории). Мне её на сей
раз посчастливилось встретить в Питере. В Центральной Городской Публичной
Библиотеке имени В. В. Маяковского. В отделе литературы на иностранных языках,
который расположен на набережной Фонтанки, дом 46. Это влево от Невского
проспекта, если идти по Невскому от Московского вокзала к Неве и не входить на Аничков мост, который даже никогда не бывавшие в Питере знают как «мост с
конями», а проследовать вдоль реки Фонтанки. Здание с красивыми железными
воротами, за которыми открывается круглый двор. Стёртые лестницы ведут в
царство книг…
…По-моему, очень хорошо, когда в библиотеке стёртые ступени…
…а в помещении отдела литературы на иностранных языках мы
разместились в так называемой Дубовой гостиной. Увидев её днём, я была
ошарашена. Это самое настоящее царство книг. Высокие, под потолок, шкафы –
кладези редких и ценных знаний. Но просто хранить книги – всё равно что
зарывать таланты в землю. Правильно и справедливо, чтобы знания и вся красота
мира, отражённая типографским способом на листах бумаги, были доступны всем
читателям. Это самая горячая мечта всех библиотекарей в любой стране земного
шара.
Для того, чтобы открывать тайны культурных кладов – то есть
распахивать дверцы шкафов и вынимать книги из стеллажей – и существует
Библионочь. В ней заложена сегодняшняя идея интерактивности — для придания
интересности процессу, который ещё, говорят, в середине ХХ века был
привлекателен сам по себе, без каких-либо спектаклей, подтанцовок и
кинофильмов. Имеется в виду чтение. Но сегодня чтение без «перчика» не воспринимается,
и потому Библионочь готовит целые программы, в зависимости от возможностей и
амбиций.
Программа событий в этой прекрасной библиотеке имени
Маяковского в Санкт-Петербурге была такая, что глаза
разбегались (у меня лично). Возможности и фантазии библиотечных работников
представлялись поистине бескрайними: на Библионочь планировали не только
ожидаемые и логичные встречи с писателями, издателями и легендарной персоной
Максима Мошкова, создателя первой в России электронной библиотеки; не только литературные
перформансы и постановки по литературным и драматическим произведениям; но и неожиданные
и тем «цепляющие» мастер-классы по росписи фарфора, китайской каллиграфии и
монтажа домашнего видео. Похоже, сотрудники этой библиотеки решили подводить
своих читателей и «просто» гостей Библионочи вплотную к идеалу культурного
человека пушкинской поры: образованный человек должен быть образован во всём и
обладать хотя бы начатками всех изящных искусств. Думаю, что это правильно.
По любопытному закону парных случаев в программе Библионочи
мне попалось знакомое имя: писательница из Швейцарии Катрин Лове, автором книги
«Потешный русский роман» (2010). Эта книга сейчас лежит у меня на этажерке на
компьютерном столе в стопке «книги на рецензию». Но другой русский закон, закон
ехидства, сделал так, что я не смогла присутствовать на встрече с Катрин Лове,
ибо она началась всего на час позже моей собственной встречи. Хотя корректнее
сказать — встречи со мной примерно двух десятков питерцев, не «испугавшихся»
специфики презентации книги критико-публицистических статей «Диагноз: Поэт» (Москва, Арт Хаус Медиа, 2014).
И того, что автор её в Петербурге так же не столь многим известен, как в своё
время юноша в косоворотке и валенках. Впрочем, в нашу пору читателям и
писателям гораздо проще – в отличие от Есенина и Блока, у нас есть Интернет, из
которого, хочется верить, зрители моего личного перформанса кое-что обо мне и
этой книге почерпнули прежде встречи, так как задавали очень хорошие вопросы.
Единственным объективным недостатком этой колонки будет то,
что я не смогу, к сожалению, рассказать о других мероприятиях питерской
Библионочи – даже в масштабах Публичной библиотеки. Ведь всё моё внимание было
сосредоточено на собственном вечере. А назавтра ещё предстоял второй тур
XXI фестиваля
свободного стиха и там тоже доклад…
Когда я уходила из библиотеки, небо над Фонтанкой стало
опаловым. Незаметно прошло несколько часов!.. Внезапно захотелось, чтобы в
окружении книг, в торжественных интерьерах библиотек незаметно наступил и вечер
жизни, за которую тогда не будет мучительно больно. Ибо книги – священные
артефакты. Недаром Библия – значит Книга.
…Оказалось, что книги не всесильны. Не от всего могут
защитить. Через два дня после Библионочи, о которой я сохранила самые тёплые
воспоминания (надеюсь, новые друзья из библиотеки тоже) пришло страшное
известие — как обухом по голове. Мне сообщили о трагической гибели поэта Андрея Новикова, главного редактора «профильного» литературного журнала
«Современная поэзия». Это ему принадлежала идея моего критического сборника из
статей о поэтах. В издательстве, где Андрей был главным редактором, вышла та
самая моя книга, о которой я рассказывала питерцам. В тот момент, когда шла моя
презентация, Андрей Новиков был пропавшим без вести – иначе бы мы наверняка
вместе прибыли в Питер и вели этот вечер!.. Но с середины марта друзья и
близкие искали его – и не могли найти, однако верили, что неизвестность может
разрешиться каким-нибудь парадоксальным, но счастливым образом – больницей,
амнезией, сознательным «уходом от мира» и возвращением…
Буквально через два дня неизвестность сменилась известностью.
Андрей, спасибо за то, что ты был. Прости, что так всё
получилось…
Фотографии
предоставлены ЦГПБ им. В.В. Маяковского
Елена Сафронова
