Под моими окнами проходит Братиславская улица. Долгое время она была для меня лишь красивым названием и кратчайшей дорогой в ЦПКиО. Теперь же я думаю: Братиславская улица – мистическое совпадение, приведшее меня в Братиславу.
Горожане знают историю возникновения на карте Рязани улицы Братиславской – части 4-й линии тогдашнего Ленпосёлка, где почти все улицы идут под скучными номерами. Переименование было вызвано тем, что в ходе совместных поисковых работ в СССР и Чехословакии обнаружили могилу полковника Алексея Шарлыгина, погибшего при освобождении Чехословакии и похороненного в столице Словакии, — городе Братиславе. О нём и его вдове, затеявшей поиски, об их любви в Чехословакии сняли документальный фильм «Письмо из Рязани». Картину показали в обеих странах. Правительства договорились, и в Рязани в 1962 году появилась улица Братиславская, а в Братиславе – Рязанская. На Братиславской улице табличка: «Названа в честь нерушимой советско-чехословацкой дружбы».
Написано ли что-то подобное на Рязанской улице в Братиславе, понятия не имею, ибо её отыскать в столице Словакии – городе примерно в полмиллиона населением, очень длинном, вытянутом на десятки километров – так и не удосужилась. Но приятно знать, что она там есть!..
Сегодня надпись на мемориальной доске требует уточнения. В мире уже больше нет страны Чехословакии, да и страны Союз Советских Социалистических Республик. Кончились эти две конфедерации практически одинаково и приблизительно в одно и то же время. В начале 90-х годов в Словакии усилились настроения за государственную независимость, а события, приведшие к обретению независимости, некоторые словаки прямо называют «войной» (хотя по официальной версии это была «бархатная революция»). С 1 января 1993 года Словакия существует как самостоятельное государство. В «нулевые» годы произошло её последовательное вступление в НАТО, Евросоюз, Шенгенскую зону и зону евро.
Но слова о нерушимой дружбе не надо переписывать. Словаки очень хорошо относятся к чехам и к русским. Они очень даже не против расширения культурных и экономических связей с нами – как на уровне государств (где, мы понимаем, не всё зависит от рядовых граждан), так и на уровне межчеловеческих отношений. Моё недельное пребывание в Словакии было сплошным подтверждением того, что к русским словаки относятся как к братьям и сёстрам. И хотят, чтобы эти слова были не пустой формальностью.
Документ с этим звонким названием пришёл мне по электронной почте в начале февраля, по обычной почте — в середине февраля. По-русски «позванка» — «приглашение». Институт русско-словацких культурных исследований в Ружомбероке в лице профессора, доктора филологии Эвы Колларовой пригласил вашу покорную слугу на III методические дни иноязычного образования в качестве докладчика по теме «Русская литература и культура 21 века». Такой чести меня удостоили после прочтения статьи о русской прозе молодых, опубликованной в журнале, издаваемом Эвой Колларовой, «Русско-словацкое обозрение». С этим журналом давно и прочно сотрудничает Союз писателей Москвы, а я в нём состою с 2009 г. и премного довольна, потому что эта творческая организация ведёт литературную работу, в том числе, на международном уровне. Так, представители СПМ из года в год участвуют в крупном интернациональном форуме русистов «Братиславские встречи», который проводится по инициативе той же Эвы Колларовой, женщины исключительного, обаяния и энергии, с середины «нулевых». В этом году «Братиславские встречи» состоятся восьмой раз. Эва Колларова обладает уникальным талантом затевать жизнеспособные проекты!..
Суть «Братиславских встреч», как и методических дней иноязычного образования, — культурный обмен. Вроде, всего два слова, но какой за ними бескрайний смысл!.. На форумах представляются превосходные книги на русском языке – скажем, 5-томная антология «Поэт в России больше, чем поэт», или «Десять веков русской поэзии», составленная Евгением Евтушенко.
Доклад на «скромную» тему «Русская история и культура 21 века» я писала полтора месяца, так как поначалу мне дали установку на полтора (!) часа вещания. Приехав в Братиславу на квартиру к пани Эве и узнав, что, в связи с обилием докладчиков, полтора часа заменяются на полчаса, ещё три дня сокращала. Ракурс, который я выбрала, звучал классично: «Герои нашего времени».
– Какую эпоху в литературе вы рассматриваете в докладе? – слегка напряглась пани Эва, когда мы обсуждали моё будущее выступление.
– Современную, как вы и просили.
– Замечательно! – обрадовалась «пани профессорка» (так Эву называют все в её окружении). – Мы любим русскую классику, но мало знаем о современной русской литературе!
Профессор Эва Колларова рассказала, что методические чтения в Ружомбероке (буквально значит «Город роз», но роз тут нет, есть известный горнолыжный курорт) – её собственное «изобретение». Как она выразилась, «приятная обязанность» директора Института русско-словацких культурных исследований Католического университета в Ружомбероке. Эва в нём работает относительно недавно. Ранее Эва была профессором Банско-Быстрицкого университета, потом перешла в католический университет Ружомберока. Заговаривая о своей работе, она часто шутит: «Я атеист, а работаю в католическом университете!». Католичество – основная религия в Словакии. Впрочем, университет католический только по названию: это не духовное учебное заведение, где готовят священников, и даже не теологическое, где готовят богословов, а вуз, выпускающий вполне светских специалистов. Учителей, преподавателей всех возможных дисциплин – и гуманитарных, и точных, и естественных. Медицинских сестёр с высшим образованием. Менеджеров. Специалистов в сфере торговли. И лишь один факультет обучает теологов. Но главное, что католическому университету нужен русско-словацкий культурный институт!.. Религиозные границы не проходят по культурному полю.
Организацией своей деятельности Эва Колларова довольна: над ней нет начальников, она сама определяет и направления своего преподавания, и программу, и мероприятия института. Методические чтения – одно из них. Эва по научной специализации профессор филологии, а по призванию – апологет «синтетической культуры». Она подарила всем участникам методических чтений свою книгу о «синтетическом образовании». Книга написана на двух языках, словацком и русском, и основную мысль я поняла: культура состоит из прогресса во всех сферах общественной жизни, распространяется и на экономику, и на промышленность, и т.д., и потому нельзя, постигая культуру другой страны, изучать отдельные дисциплины – только всё в комплексе. В области культуры неразрывно связаны образование, психология, архитектура, живопись, музыка, литература, кино. Трудно спорить, я и не спорила.
– Прекрасно! Вы расскажете в своём докладе о современной российской архитектуре, о живописи? – воодушевилась пани Эва. Пришлось сознаваться, что мои познания отнюдь не «синтетические»…
Пани Эва как профессор читает лекции не более 5 часов в неделю, бывает в университете один полный день. Непосредственно призналась, что за профессорское звание и научную работу получает неплохую зарплату, но её заработок не идёт ни в какое сравнение с доходом её сына, топ-менеджера одной из компаний пищевой промышленности. Эта градация жалований очень «русская». А вот чего у нас нет, так это уверенности пани Эвы и её коллег, что научные работники могут и должны сами создавать и сами обеспечивать просветительские проекты, не надеясь на помощь государства. Но у нас, извините, и таких заработков в науке и образовании нет!.. Как мне позже удалось выяснить, средняя зарплата в образовании в Словакии – 1000 евро в месяц. Профессоры, разумеется, «стоят» дороже. Возможно, имей наши научные работники схожий уровень доходов, тоже не рассчитывали бы на государство, но пока это утопия. Стало быть, и самостоятельные проекты – дело светлого будущего.
Эва Колларова не сомневается, что светлое будущее в России наступит. Надо слышать, с какой любовной горячностью она произносит: «Россия – территория моего идеализма! Россия для меня идеальна, как в русской классике! Я хочу, чтобы она таковой и оставалась!». Да кто же, говорю, не хочет… Пани Эва точно знает, кто: это молодые писатели, представители так называемого «нового реализма» – направления в сегодняшней литературе, высвечивающего самые тёмные стороны нашей жизни и наших людей. Особенно досталось от пани Эвы Ирине Денежкиной, автору нашумевшей повести «Дай мне!» (славной откровенными сценами секса и насилия).
– Какое она имеет право говорить за всю русскую молодёжь, да ещё – что вся она такая?.. Не может быть, чтобы вся молодежь была такая, как у Денежкиной! – возмущалась пани Эва. Неужели, справилась Эва у меня с тревогой, вся молодёжь в России подобная? Я утешила: нет, не вся, но есть некоторые субкультуры, а также отдельные несимпатичные индивиды… Пани Эва немного успокоилась. Тут я задала вопрос, что братья-словаки любят в России?
Русскую классическую культуру, – перечисляла пани Эва, – русских людей, в особенности собратьев по перу, русского президента Путина. Прогрессивные словаки не разделяют оппозиционных взглядов, не приемлют идей глобализма, и, хоть сами живут в Европе, не считают себя той Европой, которая наложила на РФ экономические и прочие санкции. Пани Эва о санкциях отозвалась: «Это позор! И это вредно и для нас тоже!». И не любят антирусские настроения в какой бы то ни было стране. Они весьма заинтересованы в «реанимации» и новом рассвете русской культуры и языка. Эва пыталась добиться, чтобы в их университете, да и не только в нем, но и на всех уровнях обучения, начиная с общеобразовательных школ, был вторым обязательным языком, помимо словацкого, русский. Сторонники этой идеи апеллируют к опыту социалистического прошлого, когда русский в школах Чехословакии преподавали повсеместно (потому на улицах Братиславы больше шанс получить ответ на русском у представителей старшего поколения). Пока не удалось продвинуть эту идею в верхах. У противников её основание для отказа железное, и они тоже оглядываются назад, в коммунистическую эпоху: в советскую пору русский язык заставляли учить обязательно, что не соотносится с пониманием прав человека – у него должен быть свободный выбор. Сейчас в Словакии второй обязательный – английский. По мнению пани Эвы, США с этим языком сделали такую же обязаловку, как раньше Советский Союз с русским. Но русский-то им нужнее!..
С целью повышения качества знаний о русском языке и русской культуре и проводятся методические дни иноязычного образования. На них съехались слушатели со всей Словакии – преподаватели русского языка и литературы, от школ до других университетов. Я спрашивала у них, востребовано ли знание русского практически? Конечно! – с энтузиазмом кивали они. Знатоки нашего языка работают гидами, переводчиками, менеджерами по туризму, а также в их услугах нуждаются все торгово-экономические связи России и Словакии. Словацкие русисты считали золотым веком пору, когда российский президент был не во вражде с американским президентом. Это был период «равновесия» в культуре, никто из противостоящих мировых держав не перетягивал на себя аудиторию, не занимался пропагандой и контрпропагандой. Есть ли возражения против тезиса, что лучшие условия для развития культуры – мир во всем мире?
Гость пани Эвы на торжественном обеде в день приезда русской докладчицы, преподаватель русского в колледже (заведение среднего профессионального образования), Роман, спросил о происхождении поговорки: «За вас, за нас, за Северный Кавказ, чтоб самолёты пыли не боялись!». Я впервые её услышала. Подумала – и произвела неологизм от популярного высказывания «Танки грязи не боятся». Он приятно удивился – этого выражения он, в свою очередь, не знал.
За накрытым столом и в хорошей компании культурный обмен идёт веселее, проверено!
Эва оставила меня готовиться к докладу в своей квартире, сама уехала в свой дом в провинции Орава. Выходцы из Оравы уверены, что именно эта земля дала Словакии большинство выдающихся личностей. Меня пани профессорка передала на попечение чудесной супружеской паре, тоже уроженцам Оравы – Йозефу Баче и Дарине Бачовой. Дарина – педагог-методист, Йозеф – экономист, политик, банкир, человек разносторонних интересов. Особенно его привлекает история. Мне он рассказывал про историю Словакии, меня расспрашивал по истории России от Древней Руси, особенно про формы самоуправления – новгородское вече, казачий круг. Йозеф повторял, что лучшие отношения между Словакией и Чехией установились сейчас, когда обе страны обрели независимость: «Никогда не было у нас с чехами таких хороших отношений, как с 1993 года!». И от них же я постоянно слышала, насколько им дорога и близка Россия. Но ведь это речь интеллигенции, а что думают так называемые «простые словаки» о России, о русских?..
Пенсионеры, видно, помнящие русский язык с социалистических времён, показали мне трамвайную остановку и назвали номер трамвая, который доставит меня в Братиславский град – замок, сердце старой Братиславы. Молодой парнишка с бойким русским помог мне купить трамвайный билет в специальном автомате на остановке. Уличный художник, стоявший на самом углу Главного мяста (Главной площади, где старинное здание магистрата), предложил мне купить его картины на сувениры со скидкой, как русской, а когда я покаялась, что 50 и 75 евро для меня дорого даже со скидкой, предложил нарисовать мне экспресс-портрет за полцены. На это я согласилась. Таинство рождения портрета творилось прямо напротив дома, где, как гласит мемориальная доска, в конце XIX в. жил Антон Рубинштейн. Художник был очень разговорчив и отлично владел русским. Его тоже звали Йозеф.
– Вы уже второй мой знакомый Йозеф в Словакии, – говорю. Он обрадовался. Очень оптимистичный человек, философ, как большинство художников, уверенный, что мир такой, каким мы его сами делаем своими поступками.
Он родился в Советском союзе, в Закарпатье, где у него жил дед. При этом отец Йозефа жил в Чехословакии, и он уехал к отцу – по его словам, как никуда и не уезжал, и там, и там предки. Йозеф-художник выражал идеи полного интернационализма: «Для меня русский ли, словак, украинец, чех, еврей, китаец – неважно, лишь бы человек был хороший! Так и должны люди друг к другу относиться в интеллигентном обществе!». Но мы сошлись на том, что общество пока не таково.
Субботу я посвятила музеям. Прошла за световой день четыре. Музей оружия в Михайловой башне – это Старый город, пешеходная зона, в которую средневековые ворота в башне служат проходом. Сказочная атмосфера, мощная волна памяти (чему нам точно стоит поучиться у братьев-словаков, так это бережному отношению к своей истории). Персонал там немолодой, приветливый, русскоговорящий. Одна смотрительница похвалилась: «Я тоже когда была в России, ходила по музеям Москвы и Петербурга, имела там прекрасное время! Сейчас бы опять рада была бы поехать! Но я старая, и денег нет!». Я сказала, что у нас их нет тем более – у них евро пляшет, а у нас экономический кризис. Она сказала: «Ужасно! Никакой правды нет в том, что нам несет радио! Правду надо очень тяжело искать!». Три человека из числа музейных работников сказали мне, что очень хотят узнать, каковы русские на самом деле, а не в передаче СМИ. Женщина в музее истории Братиславы (он сегодня располагается в бывшей ратуше), «приставленная» к архивной комнате, где хранится настоящий исторический архив, услышав мою русскую речь, задержала меня минут на двадцать. Мы беседовали о своеобразии текущего политического момента и о том, как ей приятно увидеть человека из России и узнать, как мы там живём, какие проблемы у нас: «Потому что наши магазины (журналы. – Е.С.) правду всё равно не пишут. Я ответила, кажется, находчиво: «Правда состоит в том, что, какие бы ни были проблемы в стране, люди всё равно ищут радости!».
Мы с этой женщиной тепло попрощались. Если бы мы олицетворяли собой всю Россию и всю Словакию, за наше совместное дружелюбное будущее можно было бы не беспокоиться.
Елена Сафронова
