Сегодня в гостях у «7info» игумен Лука, заведующий кафедрой теологии Рязанского государственного университета, настоятель Спасо-Преображенского мужского монастыря в Пронске, кандидат исторических наук.
«Теология – фундаментальная университетская дисциплина»
— Вы возглавляете кафедру теологии РГУ. Для чего в светском вузе теология?
— Кафедра теологии РГУ — одна из пяти кафедр филологического факультета. Недавно в Москве была очень крупная конференция, посвящённая теологии, в её работе принимала участие министр образования РФ Ольга Васильева. Она рассказывала о своём посещении Оксфорда, где спросила: какие у вас наиболее важные, значительные направления? Ответ её удивил, хотя и порадовал. Самые авторитетные и фундаментальные направления в этом университете — теология, история Великобритании, культура Великобритании.
Что делать другим наукам без теологии? Именно на базовых духовных основаниях покоятся не только гуманитарные, но и естественные науки. Внушать до сих пор нашим бедным деткам, что они обезьяны обезьяновны – это очень жёсткая система одурманивания. Поэтому теология – фундаментальная университетская дисциплина, все университеты, создаваемые в России до революции, имели богословскую основу. Теология в переводе богословие, но сейчас есть различия в применении этих терминов. Так, богословием называются науки вероучительного характера в церковных школах, а теология – это богословие в светском пространстве высшего образования.
— Студент-теолог приходит на пару. Что ему преподают?
— Первая пара – догматика, ведёт заведующий кафедрой игумен Лука (Степанов). Я, кстати, там числюсь как Игорь Ильич Степанов. Меня, конечно, знают как игумена Луку, но иногда звонишь сотруднику (который считает, что это не самое главное в моей жизни — монашеский постриг с именем Лука и сан игумена), и представляешься игуменом Лукой, а он тебе отвечает: «Рад вас слышать, Игорь Ильич». То есть в стенах университета есть свобода наименований, мы можем общаться, как светские люди. Я преподаю научно оформленную дисциплину, предмет, который вполне соответствует понятию церковного вероучения – догматика. Также наши студенты изучают Священное писание Ветхого и Нового завета, историю Церкви, всемирную историю, получают нормальное гуманитарное университетское образование. Специализация – своим чередом, а общеобразовательные предметы — как у остальных студентов.
— В каких сферах деятельности находят себя ваши выпускники?
— Наши специалисты широко востребованы, прежде всего, в сфере образования, потому что, кроме основ религиозной культуры и светской этики, выпускники-теологи могут успешно преподавать и обществознание, и историю. Кроме этого, в наших выпускниках нуждаются средства массовой информации, ведь сейчас в жизни общества немало встреч с церковной традицией – это церковно-государственные праздники, общегосударственные торжества, созвучные православию. Печально слышать, когда журналистам не хватает компетентности при их освещении, ляпы в формулировках допускаются даже на Первом канале. В наших выпускниках нуждаются государственные структуры, потому что противостояние экстремизму, сектанству, созидание здоровой семейственности – это сейчас уже государственная политика, и специалисты со специальными знаниями очень востребованы.
— Чем студенты-теологи отличаются от остальных?
— На наших студентов смотрят более придирчиво. Например, если за окнами деканата курят и сквернословят студенты-журналисты, то на это особого внимания никто не обращает. Но когда теологи туда же, за журналистами, то это уже воспринимается как нечто из ряда вон выходящее. Отличия ещё и в том, что у нас своя «учебно-практическая база» — это храм на территории госуниверситета. У спортсменов есть спортзал, у биологов — огороды, у теологов, естественно, есть храм. Туда не принуждают ходить, богослужение там обеспечивается силами епархии, но раз в неделю по моему приглашению, теологи добровольно (хотя в приглашении заведующего есть что-то обязывающее) посещают богослужение, что, конечно, влияет на их душу.
Сегодня одна из самых серьёзных проблем в молодёжной среде – добрачное легкомыслие. Но студенчество – время дружбы, общения, а не вступления в «отношения»: то ли это закончится браком, то ли не закончится, то ли закончится трагически – нерождёнными детьми… У наших студентов от этого больше иммунитет, чем у остальных, в основном дружба доходит до венчания, которое я сам с удовольствием совершаю, если меня просят. Немало пар теологов уже запущено в мир. Наши выпускницы ещё любят выходить замуж за выпускников десантного училища, потом куда-нибудь уезжают с ними на край света проповедовать Евангелие.
— Какова судьба основ православной культуры в школе – предмета, о введении которого в школьную программу так много спорили?
— Этот предмет появился в период крайне нездорового развития нашего образования под руководством людей, настроенных мягко говоря, либерально, в период бесконечных реноваций, обновления, введения ЕГЭ и пр. В эти времена по многолетнему увещанию Церкви предоставить детям возможность хоть немного знакомиться со своей духовной культурой минобразования был введён этот экспериментальный предмет. Эксперимент не удался, потому что какой позитив можно придать предмету, который преподают часто неподготовленные педагоги? Сейчас готовятся новые решения по этому больному вопросу. С четвёртого по девятый классы будет предлагаться изучение нашей родной духовной культуры, источников, по которым выстраивается наша вера, исторических событий в правильном ракурсе. В целом, перед нами как преподавателями стоит задача создания новой системы российского образования, в котором было бы место и глубоким знаниям, и приобщённости к традициям, и воспитанию.
«Я сделаю вас ловцами человеков»
— Каким вы видите взаимодействие церкви и молодёжи? Как вы оцениваете популярность (назовём это так) РПЦ в этой среде?
— Здесь всё обстоит непросто. Например, если вы решите искать в интернете Пронский монастырь, в котором я являюсь настоятелем, который много лет восстанавливаю, то первые 20-30 ссылок будут вовсе не на меня, а на то, что в нашем монастыре бывает певица Максим. Это притом, что я не самый неизвестный батюшка на Рязанской земле. Раз Марина приехала, значит, это не совсем «отстой» для некоторых современниц.
Церковь ищет язык взаимопонимания с молодёжью, на это нас вдохновляют патриарх Кирилл, митрополит Марк, который сам идёт в университеты. Но в общем это сложно. Молодёжь формализма не терпит, сверху спущенные прокламации для неё значения особого не имеют, батюшка может им быть любопытен, но надо быть более чем красноречивым в жизни, в творчестве, чтобы быть для них интересным.
Есть хорошие примеры работы с молодёжью: в Вознесенском храме Рязани отец Арсений Вилков организовал молодёжный клуб «Гранат», летом работают православные лагеря, некоторые батюшки в походы с ребятами ходят.
Но сказать, что молодёжи в храме много, конечно же, нельзя.
— Одно из средств общения с молодёжью и с более зрелыми людьми – соцсети. Как вы их используете?
— Я участник проекта «Батюшка онлайн», в котором постоянно общаюсь с людьми со всего мира. Это очень интересно: ты сидишь в келье, но весь мир перед тобой и ты перед миром. Людям важно видеть лицо, глаза священника, а не только слышать его слова. Сначала этот проект вызывал изумление, пользователи меня спрашивали: а вам не грешно, что вы тут сидите? Но у нас предмет общения высокий, люди задают очень важные для них вопросы, в момент каких-то катастрофических событий в жизни имеют возможность услышать совет священника. В результате такого общения откуда только у меня в Пронске не было гостей: из Англии, из Швейцарии, Швеции, Германии.
Людей в сети часто интересуют не только ответы на вопросы, но и то, что священник ест, а иногда, к радости собеседников, я могу заснуть перед экраном, а они начинают спорить, будить меня или нет. В этом есть простота живого общения.
— Нет ли в этом опасности замены церковного общения виртуальным? Ведь проще поговорить со священником в сети на высокие темы, чем отстоять службу?
— Сети – это для тех, кто только ищет свой путь, присутствия в храме, церковных таинств это не заменит. Общение со священником всегда ведёт к храму Божьему, отношения с батюшкой не развиваются, если остаются на стадии пообщаться, поболтать, даже чаю в реале попить вместе, если человек не приходит в храм, не принимает таинства. Интернет-общение – не «замораживатель» воцерковления, а крючочек, на который подцепляют и затягивают. Но, конечно, не по собственной воле человек никуда не придёт. Сети – терминология самого Спасителя, он говорил апостолам: «идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков».
«Нельзя сказать церкви «заткнись», но мы и не вправе указывать»
— Вы выпускник театрального института, бывший актёр. Вы много рассказывали в интервью, как ушли из этой профессии и почему. Сегодня мы хотим узнать, не перестали ли вы будучи монахом и церковным деятелем интересоваться кино, театром, как менялось ваше отношение к искусству под влиянием религиозных взглядов?
— Перед уходом в монастырь я преподавал в ГИТИСе, в нескольких воскресных школах, и всё мне пришлось оставить, когда я понял, что моё место в обители, а не в миру. В монастыре в центре Москвы я провёл семь лет: два года послушником, пять лет монахом, это были годы очень жёсткого отчуждения от всего прежнего. Первый период должен быть как взрыв — чтобы ракету оторвать от земли и вывести на другую орбиту. А когда ты уже на эту орбиту вышел, то происходит некоторое потепление, возвращение к прежней деятельности, любимым в юности фильмам. Я теперь даже циклы лекций читаю в Рязанском политехническом институте: «Христианские мотивы в творчестве Бергмана», «Ангелы и демоны в фильмах Феллини», сейчас готовлю встречу по Бертолуччи.
Фильмы великих режиссёров в чём-то сформировали меня, не только как актёра и педагога, но и как христианина, внесли свой вклад в моё крещение и воцерковление. Конечно же, эти великие режиссёры были людьми ищущими, а не обретшими полноту истины, но они очень рельефно и чувствительно, с состраданием, изображали драму современного человека: драму безверия, нахождения «в одиночной камере собственной шкуры», драму эгоистических столкновений, когда люди как дикобразы – чем ближе пытаются быть, тем острее колят друг друга иглами. На моих лекциях бывает много слушателей, и меня очень радует и умиляет интерес рязанцев к хорошему кино.
— А как вы относитесь к современному кино? Мы знаем, что вы резко высказывались против проката «Матильды». Почему вы заняли такую позицию? Не кажется ли вам, что нынешняя позиция РПЦ в отношении художников слишком категорична, сводится к запретам и тем самым вызывает протесты, насмешки и недоверие к церкви у многих людей?
— Современное кино я знаю не очень хорошо, а то, что знаю, не очень люблю. Что касается «Матильды»… Церковь имеет свою систему ценностей, попрание которых она не может не обозначить. Иногда под видом троянского коня искусства протаскивают в общество гнилые тенденции, позиции, а потом сами носители негатива болезненно реагируют на критику. Нельзя сказать церкви «заткнись», когда наносится массовый вред. Я «Матильду» не смотрел, не люблю получать негативные впечатления, которые потом могут жить во мне как воспоминания. Я ссылаюсь на мнение тех, кто смотрел фильм – например, митрополита Иллариона, который давал чёткие комментарии её автору. Церковь в нашем обществе не является никакой инквизицией, но батюшка имеет право высказать своё мнение. Например, фильм «Ученик» Кирилла Серебренникова совершенно никудышный в художественном отношении, спекулятивный, плохо снят, с больным каким-то главным героем, но я не лезу это кино запрещать.
— Почему всё же церковь выбирает такие незначительные темы для отстаивания своей позиции, как «Матильда»? Почему в более серьёзных случаях, когда речь идёт политике центральных каналов (сериалы, ток-шоу с насилием), о неправильном поведении лиц, облечённых властью, она молчит?
— Церковь не может принимать участие в создании скандальных коллизий. Церковь пребывает в истине, она не призвана быть силой на гребне дискуссии. Где нас спрашивают, мы высказываемся. Наше общество условно церковное, поэтому мы не вправе указывать.
— Когда вы что-то говорите публично – это ваша личная позиция или позиция церкви?
— Бывает по-разному. Священник должен отвечать на вопросы, но сказать, что это мнение Церкви, можно только когда оно обсуждено на архиерейском или поместном Соборах. Но, конечно, священник всегда говорит с позиций человека, приобщённого к ценностям Церкви.
«Сердце моё смягчено в образовании, оно не загрубеет в пороке»
– Наша встреча проходит накануне такого неоднозначного праздника, как День всех влюблённых. Одни его активно насаждают, другие яростно осуждают. А как вы относитесь к Дню святого Валентина?
– Это, несомненно, способ растления молодёжи, хоть и более прикрытый. Это иллюзия, что какое-то особое внимание в этот день поможет романтическим отношениям, коммуникабельности. А на самом деле – поможет приобрести комплексы по поводу того, что ты не соответствуешь девизу «Дома-2»: «Найди себе пару!». «Тебе уже 12, а ты до сих пор одна? Тебе 14, а ты всё ещё находишься в презренном одиночестве?» Так создаётся психоз, который ориентирует молодёжь не на личностную цельность и душевную чистоту, а на плотские вожделения. Я полный враг и Хэллоуина, и этого праздника, и всего того, что форсирует то, что форсировать не надо. Неужели нужно форсировать интерес молодёжи друг к другу? Молодёжь нужно окультуривать, воспитывать на классике, на хорошей литературе и драматургии. «Сердце моё смягчено в образовании, оно не загрубеет в пороке».
– А что вы скажете о ещё более молодом празднике – Дне семьи, любви и верности? Он ведь появился сравнительно недавно. Наши дедушки и бабушки, мамы и папы не праздновали его и от этого не любили друг друга меньше.
– Примеры благочестивых супругов – это как раз достояние церкви. Не только Пётр и Феврония, но и Кирилл и Мария – родители преподобного Сергия Радонежского, Иоаким и Анна, Захарий и Елизавета – очень много святых супругов, которые всегда были в церкви примерами для людей. Главное, чтобы организаторам подобных светских праздников не изменяло чувство вкуса.
«Люди смягчаются, когда слышат из уст священника любимые строки»
— Ваша первая профессия позволяет вам и сейчас выступать на сцене. Когда ваш ближайший концерт?
— Да, я читаю на сцене стихи любимых поэтов – Пушкина, Пастернака, Мандельштама, Левитанского и других. Сейчас мы готовим литературно-музыкальную композицию «XX век. Вера и поэзия…», которую представим 18 февраля в Рязани, в Центре народного творчества. Приглашаю всех послушать стихи поэтов прошлого века. Искусство тоже привлекает людей к Церкви, люди смягчаются, когда слышат из уст священника любимые строки.
— Почитайте нам, пожалуйста, стихи, может быть, Мандельштама…
— Спасибо, конечно, прочитаю. О музыке…
Бах
Здесь прихожане — дети праха
И доски вместо образов,
Где мелом — Себастьяна Баха
Лишь цифры значатся псалмов.
Разноголосица какая
В трактирах буйных и церквах,
А ты ликуешь, как Исайя,
О, рассудительнейший Бах!
Высокий спорщик, неужели,
Играя внукам свой хорал,
Опору духа в самом деле
Ты в доказательстве искал?
Что звук? Шестнадцатые доли,
Органа многосложный крик —
Лишь воркотня твоя, не боле,
О, несговорчивый старик!
И лютеранский проповедник
На черной кафедре своей
С твоими, гневный собеседник,
Мешает звук своих речей.
